Поющая уборщица или Как изменить мир
03.09.2023,
Просмотров: 242
— Ты у меня первая, — сказала Аня, заходя в квартиру, и звонко расхохоталась.
Я, признаться, несколько опешила и подбирала слова (а делаю я это редко, обычно слова меня бессовестно опережают).
— Ну, за деньги первая, — поправилась она.
Стало еще непонятнее, я лихорадочно вспоминала, на какое же объявление откликнулась, и не перепутала ли чего.
Я, признаться, несколько опешила и подбирала слова (а делаю я это редко, обычно слова меня бессовестно опережают).
— Ну, за деньги первая, — поправилась она.
Стало еще непонятнее, я лихорадочно вспоминала, на какое же объявление откликнулась, и не перепутала ли чего.
Вообще-то мы с Аней никак не должны были встретиться. Сначала мы не должны были встретиться в России — я жила в Северной столице, а она в самой настоящей и очень большой Москве. И мой IT-медицинский круг никак не пересекался с музыкальной жизнью московской скрипачки. Потом мы не должны были встретиться в Израиле, потому что у Аниной семьи был очень ненадежный пакет документов, и после февраля 22 года семья перебралась в Армению. Но жизнь перетасовала карты так затейливо, что и армянский консул был благосклонен к аниному мужу — внуку еврея, и уже подписанный долгосрочный контракт на аренду квартиры в Ереване сорвался, а лучшие друзья уехали в Израиль и настойчиво звали за собой. И буквально за несколько дней жизнь, сделалав еще пару кульбитов (как у всех нас, да), завертелась совсем в другую сторону. Через три недели вся семья была в Израиле, не имея ни малейшего представления ни о стране ни о том что их тут ждет
Аня — учитель музыкальной школы, скрипка — любовь всей жизни — не очень хлебная подруга в Израиле.
Нет, сначала Аня поступила как умная — она написала план как они будут жить в новой, непонятной и никогда не виданной стране. И ехали они с мужем и девчонками-погодками (1 и 2 классы) с четким намерением выполнять все пункты, быть дисциплинированными, и через пару месяцев легко объясняться на иврите.
— Знаешь, — говорит, — я так хотела, чтобы новая жизнь началась совершенно по-новому, вот так рррррраз — и с понедельника я новый человек. Как в детстве. Ну ты что, никогда ребенком не начинала новую жизнь с понедельника? С чистого листа? (ох… тут я малодушно не призналась, что детство осталось со мной навсегда, и новую жизнь с понедельника, среды или даже, о ужас, шабата я начинаю регулярно).
Новая жизнь пришибла тем, что Израиль оказался вообще не… таким. Каким — «не таким», Аня так и не смогла объяснить — не европейским? хорошим? плохим? свободным? Слов для описания пока не нашлось, иврит в голове не самозарождался даже у общительных девчонок, не говоря уже о взрослых, ульпан оказался серьезной работой, а не веселыми посиделками, а в случае аниного мужа и вообще сошел на нет (пока! пока! — уточняет Аня, планируя ему новый понедельник), потому что вместе с мужем приехала удаленная работа (вернее, не отъехала никуда, чего он очень боялся).
Поэтому Аня, выполнив план по записи дочерей в школу, стала искать себе работу. Пока без иврита (и тут сразу отпал вариант музыкально школы, хотя вакансии там есть). Репетитором для музыкальных детей? Кассиром в магазин? На завод на 12-часовые смены (дети не вписывались в этот план). Пока Аня металась, подружка (та самая, что и подбила на переезд) позвала ее подработать… на уборке домов и квартир (взяла большой заказ и без помощницы не справлялась).
Аня сначала впала в… почти в истерику и на некоторое время застряла на стадии отрицания. Такое, знаете, острое отрицание, приправленное жалостью к себе, ужасом от того, что там, в Москве — свой дом, своя работа, свой язык. Или не свой? Или временно не свой? Ну, в общем, ужасно обидно стало, что она — музыкант, москвичка, красавица (правда красавица!) и вдруг со шваброй? Потом торг стала считать и изумляться, что цена часа работы уборщицы выше, чем у начинающего учителя), и на моменте подсчета всего нужного, что можно будет купить за неделю плотной работы, стадия принятия и случилась. Правда, своим скромно сказала, что пойдет «просто спросить».
Аня сначала впала в… почти в истерику и на некоторое время застряла на стадии отрицания. Такое, знаете, острое отрицание, приправленное жалостью к себе, ужасом от того, что там, в Москве — свой дом, своя работа, свой язык. Или не свой? Или временно не свой? Ну, в общем, ужасно обидно стало, что она — музыкант, москвичка, красавица (правда красавица!) и вдруг со шваброй? Потом торг стала считать и изумляться, что цена часа работы уборщицы выше, чем у начинающего учителя), и на моменте подсчета всего нужного, что можно будет купить за неделю плотной работы, стадия принятия и случилась. Правда, своим скромно сказала, что пойдет «просто спросить».
А потом… потом случилось странное — в первый день Аня просто устала. На второй стала злиться (помните — планы, по полочкам, с понедельника, да?), что уборку в большом и красивом доме они делают как-то бессистемно — и бросилась в изучение теории и технологии. Поэтому в следующий дом она явилась буквально валькирией — и справилась с работой на три часа быстрее — это сразу погрузило в размышления о справедливости почасовой оплаты — ведь разумнее платить за объем? В общем, пропала наша Аня, и через стадию принятия перескочила сразу к новым планам.
— Ты понимаешь, — говорит, — это же восторг — когда ты сам, своими руками меняешь пространство — оно становится теплее и светлее. Буквально мир меняешь в лучшую сторону — мне этого физического изменения мира последнее время так не хватало! Сломался мир, понимаешь? И все, что ты раньше делал, оно… дальше его доламывает. А тут ты голову отключил, и давай мир чинить. В буквальном смысле.
А да, о нашей с ней встрече. За неделю до нее вдохновленная Аня взяла и… открыла свой бизнес (безумству храбрых!). И только после этого дала объявление о том, что она делает (мир лучше) уборку. И не просто уборку, с рекомендациями по расстановке мебели, подбирает растения и декор. А я… если честно, мне не нужно было преображать пространство, меня друзья попросили помочь арендовать квартиру к их приезду, а она оказалась большой и удобной, но такой запущенной и неуютной, что мы договорились нанять фею чистоты, и я пошла искать мастера. А тут Аня с ее достаточно неуклюжим, но таким настоящим объявлением — вот мы и встретились, и я оказалась первой клиенткой, которая наняла Аню уже не как помощницу, а как настоящего «взрослого» мастера.
Крепкий кофе с кардамоном, лимонными дольками и розовым перцем мы пили уже после того, как мои друзья приехали и охнули, входя в квартиру с летящими занавесками и двухметровым фикусом, драпирующим неудачный угол. И попросили Аню стать их постоянной феей теперь уже с новой задачей — выделить и обособить пространство для пожилой мамы, которая скоро приедет из Молдавии. Я пришла, когда Аня заканчивала работу.
— А ты что, всегда поешь, когда работаешь?, — спрашиваю.
— Конечно! У меня теперь столько времени — я и пою, и иврит учу, и ролики по технологии уборки штудирую — у меня знаешь сколько задач в запасе!
— Так, стоп, а кто тебе раньше то мешал петь и язык учить? Времени же было больше?
— Да все время находился какой-то миллион дел, и все было бессистемно. В итоге — я всегда была занята, и ничего не успевала. А теперь — иду работать — наушники в уши, и как будто я у Гермионы маховик времени стащила — с двойным эффектом.
— Так, стоп, а кто тебе раньше то мешал петь и язык учить? Времени же было больше?
— Да все время находился какой-то миллион дел, и все было бессистемно. В итоге — я всегда была занята, и ничего не успевала. А теперь — иду работать — наушники в уши, и как будто я у Гермионы маховик времени стащила — с двойным эффектом.
Еще через месяц Аня позвонила и сказала, что пошла на курсы дизайна интерьеров, и скоро будет новое объявление.
А я вспомнила бумажную вырезку из журнала «Огонек» с цитатой Махатмы Ганди, она долго была прикноплена над моим письменным столом в детстве — «Будь той переменой, которую хочешь видеть в мире». Не знаю, точно ли ее перевели с хинди, но это точно про Аню. И про еще одну неслучайную встречу.
PS — пойду, пожалуй, начну новую жизнь по-израильски. С воскресенья.
